полет фантазии! Или, например, шахматы, которыми у нас так увлекаются.
Сотни тысяч людей мысленно следят за игрой шахматных маэстро. Особенно
интересна игра "в открытую", когда шахматисты излучают весь процесс
обдумывания ходов. Да всего не расскажешь!
- Приезжайте и посмотрите своими глазами, - сказал Штирнер, поймав
взгляд Эльзы.
- Да, это лучше всего, - согласился Качинский. - Мысленно мы передаем
не только звуки, но и краски, образы, сцены - словом, все, что может
вообразить человек. Когда передача мысли станет общим достоянием, больше
не будет театров, кинематографов, школ, душных помещений, скопления людей.
Знания, развлечения, зрелища станут доступны каждому. Чрезвычайно полезной
оказалась мыслепередача и в нашей рабочей жизни. У нас теперь идеальные
трудовые коллективы, которые выполняют работу со стройностью лучшего
оркестра.
Дело сводится к координированию при помощи мыслепередачи деятельности
нервных систем. Сочетание движений само по себе чрезвычайно важно в тех
случаях, где применяется коллективный труд. Для этого, например, во все
времена, начиная с глубочайшей древности, употреблялись песни. У нас
когда-то распевалась песня "Эй, дубинушка, ухнем". На слоге "ух"
работавшие как бы слагали общие усилия в одной точке времени и
пространства. Но этот способ годился и помогал только в тех случаях, где
приходилось применять грубую физическую силу. В более сложных процессах
пытались применять иные способы координирования трудовых движений.
Устраивались так называемые конвейерные системы, когда все процессы шли
"лентой" так, что остановка в одном месте производила остановку всей
ленты. Волей-неволей приходилось применяться к общему темпу работ. Эта
система заставляла работать в одинаковом темпе людей с различной нервной и
физической организацией. На смену механическому принуждению пришла наша
мыслепередача, которая не принуждает, а помогает рабочим координировать
работу своей нервной системы и мышц с работой коллектива.
Когда-то в Москве удивлял так называемый Персимфанс: первый
симфонический оркестр без дирижера. Это была действительно первая попытка
создать коллектив, связанный внутренней спайкой - координированием работы
нервных систем многих людей. Но все же и в Персимфансе было больше
механической спайки: члены его подчинялись больше заранее установленным
музыкальным темпам, чем единой воле коллектива. Иное дело, когда невидимый
"дирижер" воздействует непосредственно на волевые центры. Слаженность
работы получается изумительная и, конечно, и производительность труда
максимальная.
- Но разве все это не подавляет личность, ее свободу? Ведь могут же
быть люди, которые захотят использовать эту силу во зло другим!
- Был такой человек, его звали Штирнером, мне о нем приходилось кое-что
слышать, - сказал Штирнер. - Этот человек действительно наделал много
вреда, использовав в личных целях мощную силу мысли. Но вот Качинский
сумел обезвредить Штирнера.
- А вы не знаете, где теперь Штирнер? - не удержалась Эльза от жуткого
вопроса, обращаясь к Штирнеру.
- Не знаю, и пусть он благодарит судьбу, что я не знаю, где он... Если
бы я встретил этого человека, не поздоровилось бы ему. Качинский
улыбнулся.
- Зачем мстить Штирнеру? У нас есть более мягкие способы вырвать
ядовитое жало. Правда, мы прибегаем к ним лишь в исключительных случаях. И
потом надо же быть справедливым: Штирнер оставил нам огромное наследство.
Без его изобретений мы не имели бы таких успехов в области передачи мысли.
Наконец, он сохранил мне жизнь. В нем было свое благородство.
