72

вернитесь!.."

    Мысль была излучена одновременно  двадцатью  мыслепередатчиками.  Минут через десять из темноты  показалась  темная,  качающаяся  вперед  и  назад согнутая фигура, как будто она  шла  против  сильнейшего  ветра.  Это  был Зауер. Его удалось спасти. Но Качинский, очевидно, слишком близко  подошел к очагу  лучеизлучения  со  все  усиливающейся  мощностью  воздействия,  и рассеянное излучение идущих наугад мыслепередатчиков уже не смогло вернуть его.

    - Скорей  покрывало!  -  вскрикнул  Зауер.  Готлиб  накинул  на  Зауера металлическую сетку.

    - Спасибо, Готлиб. На этот раз вы хорошо сделали. Вы спасли меня...  Но если бы вы знали, что я пережил, когда меня  дергало!..  Шаг  вперед,  два назад... Препоганое чувство! Качинский вернулся?

    - Увы, нет.

    - Бедный Качинский! Он погиб... Погиб не  вовремя...  Без  него  мы  не справимся со Штирнером.

    - Будем продолжать борьбу,  Зауер.  Мы  умеем  обращаться  с  машинами. Наконец, если нам  не  удастся  захватить  Штирнера  в  плен  мыслительным приказом, попытаемся напасть на него со старым оружием в руках.  Оденем  в изоляционные одежды большой отряд, вооружимся до зубов и проникнем к  нему в дом. Изоляция сохранит нас от излучения, а пули, к счастью, не поддаются внушению... И мы прикончим его!

          13. "ЧЕРТОВСКИ ИНТЕРЕСНАЯ НОЧЬ"

    Качинский, почти падая от усталости, подбежал к дому Эльзы  Глюк.  Его, очевидно, ждали.  Перед  ним  раскрылись  двери.  Прыгая  через  несколько ступеней, Качинский вбежал на второй этаж и, тяжело дыша, вытирая  пот  со лба, вошел в кабинет и в изнеможении опустился в кресло.

    Дверь из комнаты Штирнера открылась. На пороге появился  человек,  весь покрытый металлической сеткой с густой  металлической  вуалью  на  голове, совершенно скрывавшей черты лица. Это был Штирнер.

    - Ваша фамилия? - спросил он.

    - Качинский.

    - Поляк?

    - Русский.

    Штирнер помолчал.

    - Вы мой пленник, - начал он после паузы.  -  Вы  знаете,  что  я  могу остановить ваше дыхание и вы умрете мучительной смертью от удушья. Я  могу сделать из вас покорного раба. Я все могу сделать с вами.

    - Я знаю, - ответил Качинский. - И это доставит вам удовольствие?

    Штирнер опять помолчал.

    - Война не знает пощады, - продолжал Качинский. - Я обречен и знаю это, но вы тоже обречены. И уж если со мной  покончено  и  я  лично  больше  не опасен вам, то позвольте мне, как ученому, обратиться к вам с просьбой.

    - Говорите.

    - Я хочу осмотреть ваши изобретения. Мне интересно узнать, каким  путем шли вы в ваших изысканиях, как сконструированы ваши аппараты.

    Штирнер был удивлен. Он подумал немного, потом подошел к  Качинскому  и протянул ему руку.

    Но Качинский не принял рукопожатия.

    Штирнер отступил назад и спрятал руку под сетку.

    - Вот как! У вас там, в России, все такие герои? - с насмешкой  спросил он.

    - Я не вижу геройства в том, что отказался пожать вашу руку,  -  просто ответил Качинский. - Мы стоим на двух полюсах, и моя рука  слишком  далека от вашей, вот и все.

    - Хорошо. Я удовлетворю вашу просьбу и, пожалуй, оставлю вам  жизнь  до утра,  если  вы  согласитесь  дать  приказ  своим  соратникам    прекратить излучения до девяти часов утра.

    Качинский подумал.

    В конце концов несколько часов "перемирия" не имеют значения.  И  потом ему хотелось сообщить своим, что он жив.

    - Я согласен.

    Штирнер  провел  Качинского  в  свою  комнату,  где  была    установлена мыслеизлучающая станция.

    - А это что такое? - спросил Качинский, обращая внимание  на  небольшой ящик из проволочной сетки, в котором мог  поместиться  человек  в  сидячем положении. - Вы также прошли через это?

    - Да,  -  ответил  Штирнер.  -  Это  моя  железная