вернитесь!.."
Мысль была излучена одновременно двадцатью мыслепередатчиками. Минут
через десять из темноты показалась темная, качающаяся вперед и назад
согнутая фигура, как будто она шла против сильнейшего ветра. Это был
Зауер. Его удалось спасти. Но Качинский, очевидно, слишком близко подошел
к очагу лучеизлучения со все усиливающейся мощностью воздействия, и
рассеянное излучение идущих наугад мыслепередатчиков уже не смогло вернуть
его.
- Скорей покрывало! - вскрикнул Зауер. Готлиб накинул на Зауера
металлическую сетку.
- Спасибо, Готлиб. На этот раз вы хорошо сделали. Вы спасли меня... Но
если бы вы знали, что я пережил, когда меня дергало!.. Шаг вперед, два
назад... Препоганое чувство! Качинский вернулся?
- Увы, нет.
- Бедный Качинский! Он погиб... Погиб не вовремя... Без него мы не
справимся со Штирнером.
- Будем продолжать борьбу, Зауер. Мы умеем обращаться с машинами.
Наконец, если нам не удастся захватить Штирнера в плен мыслительным
приказом, попытаемся напасть на него со старым оружием в руках. Оденем в
изоляционные одежды большой отряд, вооружимся до зубов и проникнем к нему
в дом. Изоляция сохранит нас от излучения, а пули, к счастью, не поддаются
внушению... И мы прикончим его!
13. "ЧЕРТОВСКИ ИНТЕРЕСНАЯ НОЧЬ"
Качинский, почти падая от усталости, подбежал к дому Эльзы Глюк. Его,
очевидно, ждали. Перед ним раскрылись двери. Прыгая через несколько
ступеней, Качинский вбежал на второй этаж и, тяжело дыша, вытирая пот со
лба, вошел в кабинет и в изнеможении опустился в кресло.
Дверь из комнаты Штирнера открылась. На пороге появился человек, весь
покрытый металлической сеткой с густой металлической вуалью на голове,
совершенно скрывавшей черты лица. Это был Штирнер.
- Ваша фамилия? - спросил он.
- Качинский.
- Поляк?
- Русский.
Штирнер помолчал.
- Вы мой пленник, - начал он после паузы. - Вы знаете, что я могу
остановить ваше дыхание и вы умрете мучительной смертью от удушья. Я могу
сделать из вас покорного раба. Я все могу сделать с вами.
- Я знаю, - ответил Качинский. - И это доставит вам удовольствие?
Штирнер опять помолчал.
- Война не знает пощады, - продолжал Качинский. - Я обречен и знаю это,
но вы тоже обречены. И уж если со мной покончено и я лично больше не
опасен вам, то позвольте мне, как ученому, обратиться к вам с просьбой.
- Говорите.
- Я хочу осмотреть ваши изобретения. Мне интересно узнать, каким путем
шли вы в ваших изысканиях, как сконструированы ваши аппараты.
Штирнер был удивлен. Он подумал немного, потом подошел к Качинскому и
протянул ему руку.
Но Качинский не принял рукопожатия.
Штирнер отступил назад и спрятал руку под сетку.
- Вот как! У вас там, в России, все такие герои? - с насмешкой спросил
он.
- Я не вижу геройства в том, что отказался пожать вашу руку, - просто
ответил Качинский. - Мы стоим на двух полюсах, и моя рука слишком далека
от вашей, вот и все.
- Хорошо. Я удовлетворю вашу просьбу и, пожалуй, оставлю вам жизнь до
утра, если вы согласитесь дать приказ своим соратникам прекратить
излучения до девяти часов утра.
Качинский подумал.
В конце концов несколько часов "перемирия" не имеют значения. И потом
ему хотелось сообщить своим, что он жив.
- Я согласен.
Штирнер провел Качинского в свою комнату, где была установлена
мыслеизлучающая станция.
- А это что такое? - спросил Качинский, обращая внимание на небольшой
ящик из проволочной сетки, в котором мог поместиться человек в сидячем
положении. - Вы также прошли через это?
- Да, - ответил Штирнер. - Это моя железная