приказом вернуться.
Слуги заметались, как в пламени пожара. Перекрещивающиеся излучения
двух противоположных мыслей бросали их из стороны в сторону, и они
метались по дому. Два "желания" раздирали их одновременно: бежать из дома
во что бы то ни стало и ни в коем случае не покидать его. Люди то
бросались к дверям, то бежали обратно. Некоторые из них цеплялись за
мебель, косяки дверей, отопительные трубы, чтобы удержаться на месте. И
вся эта необычайная суета происходила без единого звука.
Излучения Штирнера были ближе и, очевидно, сильнее. Они удерживали
слуг. Постепенно слуги вернулись на свои места.
А в это время Штирнер уже послал новое излучение мысли. Он поднял
поголовно все население, еще оставшееся в городе, и дал приказ идти и
разрушить машины врагов.
И люди бросились из города, как при землетрясении, выполнять приказ
Штирнера. Эта атака была неожиданной. И толпе удалось разбить несколько
мыслепередатчиков. Но большинство бойцов Качинского вовремя поняли
значение бегущей толпы и излучили волны паники. И люди заметались в
бешеном хороводе, смешались в водовороте двух излучений, не будучи в силах
ни вернуться, ни наступать...
Штирнер и не надеялся на полный успех этой атаки. Ему нужно было только
отвлечь внимание для главного удара. Он направлял волны в разные стороны,
по кругу, и враги, не защищенные сеткой или неосторожно открывавшие этот
неудобный наряд, падали, пораженные параличом, безумием. Этих раненых
отвозили в тыл или лечили довольно успешно по способу Качинского.
Нападающие не унимались. Их было больше, они поспешно заменяли выбывших
из строя, становились у своих мыслеотправительных машин и излучали
мыслеволны день и ночь.
Штирнер засыпал на несколько часов в своем изолирующем костюме, но
спать долго было опасно. Можно было ожидать физического нападения. Он одел
в изолирующие костюмы всех слуг и вооружил их.
Штирнер устал, но не сдавался. Он спешно заканчивал новое
усовершенствование своей передаточной машины, которая, по его мнению,
должна была привести в негодность машины его врагов.
Война продолжалась несколько дней.
Однажды, передавая мыслеизлучения, парализовавшие воздействие Штирнера,
Качинский стоял на автомобиле без изоляционного покрывала. Вдруг он
соскочил с автомобиля и куда-то побежал. Зауер, закрывшись с головой
изоляционной сеткой, спал на брезенте, а дежуривший Готлиб в первую минуту
не придал значения бегству Качинского.
Была темная ночь.
Прожекторы не зажигались, чтобы не обнаружить местонахождения
мыслепередатчика. Прошло несколько минут, а Качинский не возвращался.
Готлиба стало охватывать чувство беспокойства. Он разбудил Зауера и
сообщил ему о бегстве Качинского.
- Что вы наделали! - закричал Зауер. - Неужели вы не поняли, что
Качинский попал под направленный луч Штирнера? Он погиб. Сколько времени
прошло с тех пор, как он убежал?
- Минут десять. Он спокойно сошел с автомобиля, - оправдывался Готлиб.
- Я думал, может быть, он пошел по делу.
- Ну можно ли так опростоволоситься, Готлиб? - Зауер сбросил покрывало
- для скорости работы они накидывали на себя только металлические
покрывала - и излучил мысль:
"Качинский, вернитесь! Качинский, вернитесь!.."
В тот же момент Зауер соскочил с автомобиля и побежал в темноту.
- Мы пропали!.. - услышал Готлиб удаляющийся голос Зауера. Готлиб
догадался отдать приказ шоферу переехать в другое место, чтобы выйти из
зоны воздействия направленного излучения. Спешно он дал мыслеприказ всем
передатчикам излучать мысль:
"Качинский и Зауер,
