мальчишке - значит дать ему повод думать, что мы не
совсем ладно оттягали у него лакомый кусок и сами сознаем это. Тогда от
него не отвяжешься. Он начнет шантажировать нас. Старику немного надо, и
он удовлетворен. А Рудольф... Он еще опасен. Нет, нет, дорогая. Я не могу
этого сделать в твоих же интересах.
- Но я почти обещала ему...
Штирнер подумал. Он был в хорошем настроении. Какая-то мысль заставила
его улыбнуться.
- Я сам поговорю с ним. Садись, Эльза, одну минутку. Штирнер скрылся в
своей комнате и скоро оттуда вернулся.
- Я сыграю над ним шутку, которая отвадит его от этого дома. Я просто
мог бы заставить его забыть наш дом, но мне совсем не улыбается брать его
в число "опекаемых", - сказал Штирнер непонятную Эльзе фразу.
Штирнер позвонил и приказал вошедшему лакею пригласить Рудольфа
Готлиба.
Готлиб вошел. Он не был похож на просителя. Жадность, приведшая его
сюда, боролась в нем с напыщенной гордостью.
- Садитесь, молодой человек, - сказал Штирнер, - вам нужны деньги?
Рудольфа передернуло от этого обращения, но он сдержался. Только
веснушчатое лицо его вспыхнуло.
- Да, мне нужны деньги, - сказал он, оставаясь стоять, - и, как мне
кажется, моя.., просьба не совсем безосновательна.
"Дурак! - подумал Штирнер. - Этим началом он сам обезоруживает себя!"
- Господин Готлиб, если вы ставите так вопрос, то обратитесь в
надлежащие судебные учреждения и доказывайте там основательность ваших
"законных" претензий.
- Кроме норм юридических, есть нормы моральные, - ответил Рудольф
заранее приготовленную фразу. - Мне нечего доказывать мои моральные права.
- Моралью ведает благотворительность, а здесь не благотворительное
учреждение.
- Довольно вывертов! - вдруг вспыхнул Рудольф. - Или вы удовлетворите
меня, или я...
- Ах, вы угрожаете? Таких посетителей я имею обыкновение выводить с
особым почетом.
Штирнер свистнул. Из смежного кабинета послышались мягкие, но тяжелые
шаги. В кабинет, переминаясь с ноги на ногу, вошел на задних лапах бурый
медведь. Он молча приблизился к Рудольфу и, упершись лапами в грудь, стал
толкать его к выходной двери.
Рудольф побледнел и полуживой от страха дошел до двери, потом вдруг с
истерическим криком бросился бежать от преследующего его медведя.
Эльза была испугана, Штирнер хохотал, откинувшись в кресле.
- Вот лучший способ отвадить нежелательных посетителей. Больше не
явится, будь покойна! И он опять засмеялся. Позвонил телефон.
- Алло! Штирнер, да, я вас слушаю. А, опять вы, господин Готлиб? Вы
этого так не оставите? Ого! А вы хорошо стреляете? Так, так. Только не
советую охотиться на меня вблизи дома! Имейте в виду, что я отдал приказ
моим четвероногим друзьям о том, что если вы еще раз попадетесь им на
глаза, то они должны разорвать вас на части, как глупого козленка!.. Что,
смерть вашего дядюшки? Убийца? Скажите пожалуйста!.. Так, так... Желаю
успеха!
- Дурак, - сказал Штирнер, кладя трубку телефона.
- Людвиг, можно ли так пугать людей?
- Дорогая моя, это наиболее безобидное орудие в арсенале человеческой
борьбы. Но у тебя была еще вторая просьба?
- Теперь уж я не знаю...
- Не беспокойся. Твой второй протеже не попадет в объятия медведя. Кто
он?
- Это Эмма. Я была у нее. И она умоляла меня отпустить с ней Зауера на
юг. Ей необходимо лечиться, а без мужа она не поедет.
- Да, можно. Теперь можно. Я обойдусь без Зауера. - И, взяв в руки
утренний выпуск газеты, Штирнер повторил:
- Теперь можно! Кстати, ты не читала сегодняшней газеты? Вот прочти,
любопытная заметка. Читай вслух.
Эльза взяла газету, на которой Штирнером
