лбу.
- От этого можно сойти с ума... Допустим, что тут замешан Штирнер, -
впрочем, я уже сам не уверен в этом, - допустим, он как-нибудь повлиял на
старика Готлиба, ловко убедил его в этой несуществующей услуге, которая
будто бы обязывала Готлиба быть вам благодарным... Но почему Штирнер тогда
не употребил завещание на свое имя? Или... - Зауер вдруг весь как-то
выпрямился, и лицо его исказилось болью. - Простите, Эльза, но я должен
задать вам еще один крайне щекотливый вопрос: может быть, между вами и
Карлом Готлибом были близкие...
Эльза встала возмущенная.
- Ну, ну, не буду, успокойтесь! Садитесь, прошу вас... Вы же видите,
что я вне себя... Мне приходят в голову совершенно нелепые мысли. Ах, это
такая пытка!.. Я должен сразу высказать вам все мои сомнения, они мучили
меня всю ночь. Чего я не передумал!.. Я думал, может быть, вы.., дочь
Готлиба...
- Послушайте, Зауер, я сейчас же уйду, если вы...
- Или, может быть... - ха-ха-ха! - вы действуете заодно со Штирнером и
являетесь только ширмой для него...
Эльза встала вторично, но Зауер взял ее за руку и насильно посадил.
- Садитесь! Вы должны это выслушать. Поймите, то, что я говорю вам так
резко, открыто, в лицо, будут говорить и уже говорят за вашей спиной.
Неужели вы не понимаете, что это завещание бросает тень на ваше доброе
имя?
- Слушайте, Зауер, я люблю вас, - видите, я говорю вам это открыто, -
но всякому терпению есть конец. Если в вас говорит даже безумие, то.., я
не переношу таких форм безумия. Кто дал вам право оскорблять меня
безнаказанно?
- Право, право! Кто дал право подвергать меня пыткам ужасных
подозрений... Откуда они? - Зауер замолчал и устало опустил голову.
Эльзе стало его жалко. Она ласково коснулась его руки и тихо сказала:
- Никто вас не подвергал пыткам, вы сами мучаете себя. И для чего? Ведь
поймите, Отто, что в наших отношениях ничего не изменилось, и я не
понимаю, о какой стене вы говорите.
- Как ничего не изменилось? А миллионы, миллиарды Карла Готлиба! Вы
одна из самых богатых женщин в стране, а я... У меня своя, мужская
гордость. Я беден и не хочу, чтобы про меня говорили, что я женился на
деньгах. Деньги! Разве это не стена?
- Да кто вас убедил в том, что эта стена из мешков с золотом будет
стоять между нами? Никакой стены нет и не будет!
Отто Зауер смотрел на Эльзу, еще не понимая, но уже чувствуя
облегчение.
- Что вы хотите сказать, Эльза?
- Да то, что совсем не надо быть юрисконсультом Отто Зауером, не спать
ночей, доводить себя до помешательства, чтобы понять всю неловкость
получения этого наследства. Я и не думаю принимать дара Карла Готлиба. Я
откажусь от прав на наследство, вот и все.
- Эльза! Вы? - Зауер крикнул так громко, что Эмма Фит, работавшая в
другом конце комнаты, прекратила свою трескотню на машинке.
- Что с вами, Зауер? Вы меня испугали.
- Ничего, фрейлейн, это от радости, оттого, что я вдруг стал богат!
Богат безмерно!..
- Значит, вы женитесь на Эльзе? - по-своему поняла Эмма и бросилась
целовать смеющуюся подругу и поздравлять сияющего Зауера.
- Что это за семейная сцена! С чем вас поздравляют? - вдруг услышали
они голос вошедшего в комнату Штирнера.
- Такое счастье! Эльза выходит замуж за Зауера!.. И они будут безмерно
богаты! - воскликнула Эмма, обращаясь к Штирнеру.
- Это правда? - спросил Штирнер.
Эльза и Зауер переглянулись. Эльза помедлила несколько мгновений и
потом твердо сказала:
- Да, это правда. Можете нас поздравить. Зауер был так счастлив, что
крепко пожал протянутую Штирнером руку.
- Ну что ж, поздравляю
