от времени до
времени низкий мощный гудок потрясал воздух, предупреждая встречный
пароход. Пассажиры развлекались кино и танцами, но Джейн упросила
Ариэля не выходить из каюты. Они опасались, что на пароходе могут
оказаться люди, которые видели "Мировое чудо - Биноя Непобедимого". И
он, сказавшись больным, послушно сидел в своей каюте весь путь, скучая
и глядя через иллюминатор на однотонную водную поверхность.
У него была только одна радость - это воспоминание о далеких
друзьях.
От этих воспоминаний он бы ни за что на свете не отказался. Он не
мог не думать о Лолите, Шараде, Низмате.
Однажды - это было уже невдалеке от Лондона - Ариэль не утерпел и
рассказал Джейн о Лолите. Джейн заставила брата подробно описать
внешность девушки и, задумавшись, сказала.
- Уж не та ли это нищая, которая вскрикнула, когда мы нашли тебя у
дороги и вынули из мешка?
- Может быть, - смущенно ответил Ариэль. Об этом он не знал.
Неужели Лолита была тогда так близко?
- Ну и что же ты думаешь об этой Лолите?
- Я... Она, конечно, очень бедная, хотя и не нищая... Так в Индии
живут миллионы людей... Она прекрасна, как сон. И я очень люблю ее и
не забуду ее никогда.
- Уж не хочешь ли ты жениться на этой черномазой замарашке? - И
Джейн рассмеялась сухим, злым смехом. - Этого еще недоставало!
Великолепно! Сэр Аврелий Гальтон вступает в законный брак с леди
Локитой!
- Лолита, а не Локита! - вспыхнул Аврелий.
Но Джейн, считая спор бесполезным, сказала:
- Тебе надо заказать приличные костюмы, Аврелий. Фрак, смокинг,
сюртук. В Америке ты ходил, словно клерк. Барбара, моя приятельница,
рассмеется, если увидит тебя в таком костюме.
И в дороге и дома Джейн не давала брату покоя. Он словно получил
строгую гувернантку, которая ежеминутно поправляла его: то он не так
сказал, то не так повернулся. Она заставляла его улыбаться,
разговаривая с неприятными для него людьми, потому что этого требует
хороший тон. Учила говорить комплименты. Ариэль терпеливо переносил
эти истязания, называя их в душе дрессировкой. Особенно ее возмущало
обращение брата с прислугой.
- Ты разговариваешь с ними, словно они равные тебе! - восклицала
она.
- Но разве они не такие же люди, как и мы? - возражал Ариэль.
Джейн читала ему нудные лекции о классовом неравенстве, о том, что
с прислугой надо быть холодно-корректным. Зато в обращении с людьми
своего круга нужно проявлять исключительную любезность.
- Но если этот человек мне противен? - восклицал Ариэль.
- Нет, ты невозможен. Ты совершенно невоспитан! - приходила в
отчаяние Джейн.
Однажды Ариэль, Джейн и Доталлер отправились за город посмотреть
принадлежавшие Гальтонам кирпичные заводы. Там все навело на Ариэля
уныние.
Приземистые бараки, глинистая почва, рвы и канавы карьеров,
хлюпающая под мостками вода.
Но Джейн не замечала этого: ведь из этой грязи, этой глины делаются
деньги!
Какая-то старая женщина из рабочего поселка переходила через
мостки, упала и не могла подняться.
Ариэль бросился к ней и поднял ее, перепачкав лайковые перчатки и
пальто, сшитое лучшим лондонским портным.
Джейн, не стесняясь Доталлера, тут же, в присутствии опешившей
старухи, начала выговаривать брату. По ее мнению, это был совершенно
ненужный поступок. Ариэль угрюмо молчал, вытирая платком испачканные
глиной руки.
Через неделю после приезда в Англию настал день совершеннолетия
Ариэля.
Джейн с волнением готовилась к этому торжеству, не уставая
повторять Ариэлю, что в этот день он будет принят в круг
великосветского общества.
Пригласительные
