миновали станцию и
выехали на шоссе, ведущее к Москве, мы услышали за собою треск мотоцикла.
Очевидно, милиционер, раздобывший откуда-то машину, решил продолжать погоню.
Вагнер улыбнулся.
- Вот я сейчас покажу вам все качества моей самобежки.
Он продолжал ехать с тою же скоростью, не обращая внимания на
приближающегося преследователя. И когда милиционер уже почти нагнал нас,
Вагнер повернул... нет, не повернул, а сделал такой вираж, который
совершенно невозможен для обыкновенного автомобиля. Он внезапно остановил
самобежку и затем как-то подвинул ее всем корпусом вправо к краю дороги,
словно самобежка могла бежать не только вперед, но и вбок. Это было сделано
так неожиданно, что милиционер не успел сдержать мотоцикла и проскочил
вперед.
Но Вагнер не удовлетворился этим эффектом. Он вновь пустил самобежку
вперед и скоро оказался впереди милиционера, как бы подзадоривая его. В это
время пошел дождь. На шоссе образовались большие лужи, стекавшие в довольно
глубокие канавы по обе стороны шоссе. Вагнер подпустил своего преследователя
еще ближе и вдруг, круто повернув, направил самобежку поперек шоссе, в
канаву. Я невольно ухватился за борт. Но мои опасения были напрасны.
Самобежка, как маленький танк, благополучно переползла через канаву и
побежала по изрытому, кочковатому полю. Милиционер со своим мотоциклом,
конечно, не мог последовать за нами. Он сломал бы свою машину в первой же
канаве.
- Вот видите! - сказал Вагнер, видимо сам восхищенный своим
изобретением.
- Великолепно! - воскликнул я. - Но как устроена эта самобежка и что
испугало толпу, когда она увидала ваш экипаж?
- Погоня отстала, мы можем побеседовать, - сказал Вагнер. - Наклонитесь
и приподнимите сукно.
Я приподнял сукно и вскрикнул от удивления. Сукно прикрывало... три
пары голых человеческих ног!
- Позабавились, и довольно, - сказал Вагнер, смеясь. - Надо уважить и
товарища милиционера, он честно выполнял свой долг. Едем обратно и сдадимся
в руки представителя власти. Мы вернемся на дачу и объясним все
происшествие. У меня имеются документы о том, что все руки и ноги взяты мною
для научных опытов из анатомического театра; ясно, что никакого убийства я
не совершал.
- Но каким же образом эти ноги и рука, вращающая жернова...
- А вот подождите, - перебил меня профессор, - сейчас проделаем
церемонию сдачи в плен, а потом я расскажу вам.
И когда эта церемония была проделана, Вагнер, продолжая ехать на своей
самобежке под конвоем милиционера, сопровождавшего нас на мотоцикле, начал
свои пояснения:
- Буду краток. Говорят, жизнь есть горение. Однако последние наблюдения
над жизненными процессами показали, что это совсем не так. Жизнь не есть
горение, но без горения жизнь не может долго длиться. В мышцах нашли особое
вещество гликоген, который с химической точки зрения представляет собой
почти то же, что и сахар. Так вот, при работе мышцы в ней из этого сахара
образуются молочная кислота и теплота, то есть свободная энергия. Высчитано,
что при переходе сахара в один грамм молочной кислоты освобождается сто
семьдесят калорий. Таким образом, работа мышцы, или, если хотите, ее жизнь,
происходит без окисления или сгорания. Но когда в работающей мышце
выделилось тепло (энергия) и появился гликоген, то без кислорода эта
молочная кислота исчезнуть не может, и мышца не в силах дальше работать. Но
перенесите вы такую утомленную мышцу в атмосферу кислорода, и молочная
кислота тотчас исчезнет, кислород будет поглощен, причем выделяются
углекислота и тепло, как
