Наконец-то Марамбалль мог насладиться чтением дела номер 174! Ему так
не терпелось, что он решил тут же заняться этим.
Марамбалль, задыхаясь, подсел к столу и начал просматривать дело,
которое ему стоило стольких волнений и денег.
Лайль спокойно курил трубку, сидя на подоконнике окна.
Окончив просмотр дела, Марамбалль вдруг беспомощно обвис всем телом,
как будто из него вынули все кости.
- Интересное дело? - спросил Лайль.
- Торговое соглашение. Все это текстуально и официально было
опубликовано и напечатано в газетах И ни слова больше! Никакого тайного
соглашения между Германией и Советской Россией... - ответил Марамбалль
коснеющим языком.
Лайль почти беззвучно усмехнулся. Но слух Марамбалля еще не утратил
остроты, приобретенной им в дни "светопреставления". Эта усмешка явилась
искрой, взорвавшей пороховой погреб.
Марамбалль точно обезумел. Лицо его исказилось, он закричал так, как
будто сам сидел на взорвавшемся пороховом погребе.
- О, мошенники! Подлецы! Обманщики! Вы обманули меня, продажные души!
Вы спровоцировали меня на кражу. Вы с Метаксой составляли бандитскую
шайку. Вы сами заключили "тайное соглашение держав - Англия и Греция
против Франции". Вы, Лайль, набивали цену умышленно. Вы ограбили меня...
Вы... вы...
Больше Марамбалль не произнес ни слова. Его крик мог привлечь внимание
соседей, и Лайль принял меры: он быстро подошел к беснующемуся Марамбаллю
и, сжав его челюсти, как железными тисками, своими сухими, жилистыми,
веснушчатыми руками, почти ласково сказал:
- Я же предупреждал вас, Марамбалль, что Метакса хитрее нас двоих,
вместе взятых. Не волнуйся, прекрасная Франция. Жизнь - игра и борьба.
Сегодня тебе не повезло. Но завтра ты можешь заключить такое же блестящее
тайное соглашение с Италией или Бразилией против Англии и отыграться. - И
уже строго Лайль закончил: - Пожалуйста, не кричите так громко, господин
Марамбалль, о наших маленьких разногласиях. Не забывайте, что мы в
Германии.
Марамбалль вздохнул, засунул папку под жилет, хотя она больше и не
нужна была ему, и, не простившись с Лайлем, вышел из комнаты. Он
отправился к себе.
В зеркальном платяном шкафу, в задней стенке, Марамбалль приделал
вторую доску. Между доской и стенкой он хранил документы, которые не
должны были попадаться на глаза немецкой полиции. Марамбалль запер дверь
"а ключ, вынул вторую доску, извлек из своего потайного хранилища снимки с
негативов, которые только что продал лейтенанту, и прошептал:
- Вы еще услышите обо мне, господин барон! - Снимки были в сохранности.
Но что делать с делом номер 174? Такую улику было опасно держать в
комнате, хотя бы и в потайном шкафу. Марамбалль решил сжечь папку.
Но, прежде чем он успел выполнить свое намерение, в дверь постучались.
Марамбалль все эти дни жил в напряженном ожидании и потому принял все
меры, чтобы не быть застигнутым врасплох. Он сделал в двери едва заметную
скважину, через которую и мог видеть, кто пришел к нему.
К своему ужасу, Марамбалль увидал отряд полиции. Сомнения не было.
Барон заметил под его жилетом выскользнувшую папку и поспешил сообщить
полиции, чтобы она арестовала Марамбалля с поличным... "О проклятый
барон!" - выбранился Марамбалль шепотом.
Однако что же делать? Сжечь папку он не успеет. А в дверь настойчиво
стучали, и чей-то грубый голос кричал:
- Откройте, господин Марамбалль, иначе мы выломаем дверь! Ведь мы же
видели, что вы вошли в свою комнату!
"Однако как быстро работает берлинская полиция! - удивился Марамбалль.
- Вероятно, барон сообщил по телефону, и полицейские тотчас
