танк очень нужен десантникам. Фомичев так и сказал Базилевичу:
- Пока вы здесь будете держаться, фашистам не видать моста как своих ушей.
- С той стороны по насыпи пройти могут, - заметил Базилевич. - Там мы им не помеха.
- Знаю. До вышки доползут. А дальше - под наш огонь попадут, - ответил Фомичев.
- Когда огонь открывать?
- Сам решай. Связи у нас не будет.
- Понял, - коротко ответил Базилевич. - Будем держаться.
Фомичев вернулся в дзот. Десантники уже очистили его от всего лишнего, уложили на место развороченные взрывами бревна и сейчас засыпали их землей. Хоть Фомичев и назначил старшим Пахомова, но руководил всей работой сержант. Он сидел у амбразуры. Чувствовалось, что его мучает боль, но голос звучал громко. И даже не это удивило Фомичева. Рядом с Борисовым на невесть откуда взятом куске брезента лежала целая куча частей и механизмов от немецких пулеметов.
- А это откуда, Егорыч? - спросил Фомичев.
- Велел все битые принести. Сейчас из трех один целый сделаю. Пригодится, - объяснил Борисов.
- Еще как! - обрадовался Фомичев.
- Я тоже думаю. Патронов-то охранники запасли - не перестрелять.
Фомичев понял, что за эту огневую точку, как, впрочем, и за танк, он может быть спокоен. Мысли его были заняты другим. Только теперь, побывав на огневой позиции зенитчиков, в танке, в дзоте, Фомичев по-настоящему оценил, как в общем здорово была организована вся система охраны и обороны моста. И если десантникам удалось так быстро ее разгромить, то только потому, что они смогли взорвать ее изнутри. Взять мост штурмом с внешней стороны было бы очень трудно даже куда большими силами. И вот сейчас Фомичев думал о том, как лучше восстановить эту систему. Он опустился с насыпи на огневую позицию зенитных орудий и зашел в блиндаж, который был оборудован ближе к насыпи. Блиндаж ему не понравился. Он был слишком открыт. Хорошей огневой точки из него бы не получилось. Фомичев поднялся наверх и опустился во второй блиндаж. Под потолком ярко светила электрическая лампочка. Двойные нары, железная печка, стол и скамейка. Вместо стульев ящики. Все это сейчас было перевернуто, сдвинуто со своего места. Но что сразу привлекло внимание Фомичева - крепкие бревенчатые стены. Это было то, что надо. Если выбросить нары второго этажа и на их уровне в стенке прорезать амбразуру, вся опушка прилегающего к позиции зенитных орудий леса будет видна как на ладони. И если в этой амбразуре установить пулемет, из леса безнаказанно не высунется ни одна живая душа,
- "Роща", "Роща", я "Сосна". Я "Сосна". Почему не отвечаете на запрос? Почему не отвечаете на запрос? - без конца пыталась вызвать на связь группу Фомичева радистка разведотдела.
- Ну что? - то и дело спрашивал ее об этом Сорокин.
- Не отвечает, товарищ полковник, - докладывала радистка.
- Продолжайте запросы. Мало ли что может быть, - приказал Сорокин. Он говорил громко, почти кричал, потому что артиллеристы, кажется, вложили всю свою мощь, чтобы пробить брешь в гибкой обороне врага. И наконец пробили. И рота, посаженная на танки, устремилась вперед и прорвалась в тыл противника.
Сорокин тотчас доложил об этом Костромину.
- Товарищ "Второй", я "Девятый". Докладываю: рота пошла по коридору. Спасибо артиллеристам.
- А Фомичев? - устало спросил Костромин.
- Не отвечает, товарищ "Второй".
- Я как чувствовал. Не теряйте связь с ротой. Если потребуется, немедленно поддержим, - сказал генерал. В трубке загудело.
Окрыленный замыслом, Фомичев подозвал Пахомова и Джафарова и объяснил им задачу.
- Делайте так, чтобы вас не достала ни мина, ни граната, - сказал он.
