он махнул рукою по направлению веток с сидящими птицами, - могут петь и
махать крыльями. Желаешь посмотреть?
- Нет, не надо... - сказала Сель и задумалась. - Скажи мне, Адиширна,
как пришла тебе в голову мысль создать этот волшебный сад?
- Как пришла мне в голову эта мысль? - медленно проговорил художник,
опуская голову.
Он что-то обдумывал и, казалось, колебался. Потом, решительным
движением вскинув голову, он взглянул прямо в глаза Сель.
- Вот как... Для меня этот сад - символ.
- Что же он означает? - спросила Сель, несколько смущенная пристальным
взглядом художника, но не опуская глаз.
- Посмотри на этот сад! - с воодушевлением начал художник. - Ты видишь
в нем роскошные плоды, но не можешь насладиться их вкусом. Ты видишь
диковинные цветы, но не можешь сорвать их. А если захочешь сделать это,
они только больно уколют руки. Здесь все чарует глаза, и ничто не доступно
для обладания... Жизнь - это тот же Золотой Сад...
Вздохнув, художник опустил голову и замолчал.
Молчала и Сель.
Потом, подойдя к нему ближе, она спросила взволнованным, тихим голосом:
- Ты.., ты хотел бы обладать всеми цветами мира?
- Только одним! - воскликнул художник, вновь окинув ее горячим
взглядом.
- Каким же? - спросила Сель.
- Этот цветок ты! - страстно воскликнул юноша.
- Но ты забыл, что сад, в котором растет этот цветок, для тебя
запретный, - лукаво смеясь, возразила Сель и, повернувшись, побежала к
ждущей ее Ца.
5. ПРИ СВЕТЕ ЗВЕЗД
Синий купол звездного неба покрывал Атлантиду.
На вершине огромной пирамиды, у храма Посейдониса, жрец Эльзаир,
астроном и астролог, наблюдал движение небесных светил.
На обширной площадке, мощенной шашками черных и белых мраморных плит,
стояли различные астрономические инструменты из бронзы.
Астроном записывал на бронзовых пластинках свои наблюдения. Он макал
стилос, сделанный из вещества, не растворяющегося в едких кислотах, в
стеклянный сосуд в виде раскрытой пасти льва, и наносил на пластинку
знаки, напоминающие ассирийскую клинопись. Кислота выедала на пластинках
эти знаки неизгладимыми темными углублениями. Небольшая глиняная лампа,
изображающая дельфина, с волокнистым фитилем, вставленным в масло, бросала
слабый свет на полированные таблицы.
Жрец так был погружен в свое занятие, что не слыхал, как в люк,
закрывавший вход на площадку, постучались.
Стук повторился.
- Кто там?
- Именем Солнца!
Жрец поднял люк, и на площадку вошли пять жрецов: Кунтинашар -
архитектор и математик, Анугуан - историк, законовед и дипломат, Зануцирам
- химик и инженер металлургической промышленности, Агушатца - врач и
Нуги-Эстцак - философ и хранитель культа.
- Как твои наблюдения, Эльзаир? - спросил Кунтинашар. Эльзаир развел
руками.
- Или в моей голове, или в небе творится что-то неладное. Планеты
сдвигаются со своих орбит, и даже все неподвижные звезды будто сдвинулись
немного вправо с предначертанного им в вечности места... Смотри сам...
Кунтинашар подошел к инструментам, внимательно осмотрел их, произвел
градусные измерения, проверил цифры таблиц и пожал плечами.
- Да, загадочное явление...
- Я сообщу об этом Ацро-Шану, хранителю Высших Тайн. Если не сумеет и
он объяснить, то одни боги знают, что творится в небесах!
- Просматривал ли ты таблицы за прежние годы? - спросил историк
Анугуан.
- Я просмотрел уже за четыре тысячи пятьсот лет. Ничего подобного в
записях не встречается.
- Ну, вот что, - произнес Зануцирам, - вы, звездочеты и математики,
интересуетесь только небом, а нам интересно то, что творится
