из красной яшмы в виде человеческого
сердца, пронзенного золотой стрелой.
Сель улыбнулась, взглянув на этот древний символ несчастной любви.
Брошь была сделала рабом Адиширной-Гуанчем, ваятелем и придворным
ювелиром.
- Что делает Адиширна-Гуанч? Как его Золотые Сады? Он успеет их
закончить к празднику?
- Говорят, все готово. Он там, в садах.
- Я пойду посмотреть на его работу!
- Что ты. Сель!.. - замахала руками Ца. - Отец строго запретил входить
в Золотые Сады, пока они не будут окончены. Завтра их откроют, тогда
смотри сколько хочешь!
- Я потихоньку!.. У меня есть ключ.
- Ни один ключ не подходит к замкам, открывающим Золотые Сады.
- А мой подойдет!
Ца подозрительно посмотрела на свою воспитанницу.
- Откуда он у тебя?.. Уж не сам ли Адиширна-Гуанч преподнес его тебе?
- А хоть бы и так! - И, рассмеявшись, Сель обняла Ца. - Идем со мной,
моя старушка...
Ца была обезоружена лаской своей любимицы.
- А вдруг отец придет туда и застанет тебя?
- Он сейчас занят своими государственными делами. Вот что: пройдем к
нему и посмотрим, что он делает. Если у него с докладом Ши-шен-Итца, то
можно бродить безопасно в Золотых Садах хоть до утра.
Ца неодобрительно покачала головой, но поплелась, ковыляя, за девушкой.
3. ГУАН-АТАГУЕРАГАН, ЦАРЬ АТЛАНТИДЫ
Царь занимался государственными делами в длинной, узкой комнате без
колонн. Стены были покрыты бронзовыми барельефами, изображавшими подвиги
царей Атлантиды. Низ стен, на высоте двадцати локтей, был увешан цветными
коврами с вытканными сценами из мифологии. Над самым потолком сквозь
квадратные окна виднелось звездное небо. Другой ряд окон выходил во
внутренние помещения дворца, на второй этаж. Сюда и забралась Сель со
своей нянькой и заглянула вниз из-за шелковой занавески окна.
Гуан-Атагуераган сидел у узкой стены в конце коридорообразной комнаты
на высоком троне из драгоценного дерева. Спинка трона украшалась золотым
диском солнца. Львиные лапы, вырезанные из слоновой кости, поддерживали
ножки трона.
По одну сторону стоял в длинной черной одежде один из жрецов - Вестник
Солнца, который совершал объезды владений Атлантиды.
По другую сторону - любимый жрец царя - Шишен-Итца.
У трона на разостланной по мозаичному полу шкуре пещерного медведя
лежал на животе раб-скорописец.
Перед ним стоял небольшой пюпитр с листами папируса, тушью и кисточкой.
Царь сидел, устремив неподвижный взор в пространство, и медленно
диктовал.
- Пиши: "Я - царь, могучий, почитаемый, исполин, первый, сильный,
отважный, лев и богатырь Гуан-Атагуераган, могущественный царь, владыка
Атлантиды. Я - непреодолимое оружие, разрушитель городов, попиратель
врагов, царю Уруазала, поднявшему восстание против власти моей, - гнев мой
падет на тебя.
Я воздвигну пирамиду из голов непокорных. С живого сдеру кожу твою и
растяну ее на городских воротах, как охотник растягивает шкуры
затравленных зверей. Я воздвигну столб перед воротами города, со всех
бунтовавших вельмож я сдеру кожу и этими кожами обтяну тот столб, как
сделал это в Мушизимбардуне. Иных я посажу на колья, вверх столба, а еще
иных на колья, расставленные вокруг него. Я отрежу пленным ноги и сложу в
кучи. Я отрежу уши, носы и руки. Подростков обоего пола я сожгу живьем. И
гнев мой постигнет тебя даже у края земли..."
Перепиши приказ и поставь мою печать, - обратился он к Шишену. - Пошли
тысячу кораблей с Непобедимыми Легионами, - обернулся царь к Вестнику
Солнца, - и пусть они не оставят камня на камне. Власть атлантов должна
стоять незыблемо, как сама земля!
