— Не уйдем мы так! — прокричал Ашот Сереге.
Тот не сразу разобрал, что хочет сказать парнишка. А когда, наконец, понял, почти безразлично поморщился и пожал плечами.
— Значит, другого выхода нет. Держись! — крикнул он в ответ.
Но командир эскадрона, очевидно, нашел выход. На первой же поляне, пятачком обозначившейся среда гор, обоз начал останавливаться. Повозочные с трудом сдерживали разгоряченных коней. Кони хрипели, ржали, косили налитыми кровью глазами. Их выстраивали в линию так, чтобы плотно перегородить повозками дорогу через поляну.
— Баррикаду будем робить, — сказал повозочный и, осадив за узду коней, поставил повозку в общий ряд.
— Толку-то что? — ответил ему кто-то из бойцов. — Сколько нас тут? Да и патронов не густо…
— А ты целься лучше! — посоветовал Серега.
— Я не об себе пекусь. С ними вот что делать? — кивнул боец на тяжелораненого.
Подъехал Пашков. К нему сразу же подбежали бойцы.
— Куда раненых девать?
— Снимайте с повозок, перекладывайте на коней, увозите в лес!
— А там куда? — хотели знать бойцы.
— А я почем знаю, куда! — вскипел вдруг Пашков. — Сам думай, как его к своим доставить. А я тут останусь. Понял?
— Та хоть бы место это кто знал, — понурились бойцы. — Хоть бы рассказал, какие куда дороги.
— А хлопец! — вспомнил кто-то.
— Какой хлопец?
— А что с колодца вытащили. Он же местный. Может, он чего знает…
— А ну, давайте его сюда! — обрадовался Пашков.
Ашота тотчас нашли. И пока он бежал к командиру эскадрона, рассказали, зачем его вызывают.
Пашков положил руку на плечо Ашота и сказал спокойно, будто встретились они где-нибудь на прогулке:
— И ты, сынок, потребовался.
— Скорей говорите, что надо!
— Немного, сынок. Бывал ты в этих горах?
— Бывал.
— Припомни, где можно укрыть раненых.
— В пещере можно, — сразу решил Ашот.
— В какой пещере?
— Есть тут, впереди.
— Далеко?
— За поворотом. Там тоже поляна будет, а за ней пещера. Большая. Весь обоз спрятать можно!
— Ты не шутишь, сынок? — насторожился Пашков. — Целый обоз…
— Клянусь прахом своих предков! Пещера большая. На ту сторону горы выходит…
Пашков схватил Ашота своими железными ручищами и как кутенка легко поднял над землей. И хотя момент для проявления такого бурного восторга был явно неудачный — стрельба слышалась совсем рядом, — бойцы, видевшие эту сцену, заулыбались. Пашков осторожно опустил Ашота на свое седло и сам легко и ловко сел сзади.
— Показывай, где твоя пещера, — сказал он и пришпорил коня.
Вороной жеребец с коротко подстриженной гривой, почувствовав на себе, кроме хозяина, еще и незнакомого седока, попытался укусить Ашота за колено. Но, увидев предостерегающий жест хозяина, закусил удила и как птица понесся вперед. За командиром помчались бойцы. За бойцами, с каждым шагом набирая скорость, двинулся обоз.
Через полчаса вся группа остановилась на поляне перед пещерой. Ашот говорил правду: пещера поражала своими размерами. Она зияла чернотой, как разверзшаяся пропасть. Бойцы быстро собрали с елей смолу, соорудили что-то наподобие факелов и вошли под каменные своды. В пещере оказалось сухо и даже не очень грязно.
— Вот здесь другое дело. Здесь и двое и трое суток можно продержаться, — сказал Пашков.
Дальше он уже только командовал:
— Заносите раненых в пещеру!
— Распрягайте коней! Заводите их тоже сюда!
— Брички! Повозки! Фуры! Все в кучу! Забить ими в пещеру вход и забаррикадироваться! — гремел его голос в такт перестрелке.
Как только раненых занесли в глубь пещеры, заслон, прикрывавший путь белым, начал