в сутках знают? Нет. Среднее расстояние от Солнца? Наклонение эклиптики? Нет. Масса? Плотность? Сила тяжести на экваторе? Время вращения на оси? Нет, нет и нет. Открыли, называется, планету!..
Он по-стариковски захихикал.
- А белые карлики, двойные звезды? А строение галактической системы? А общее строение вселенной?.. Да что говорить! Даже атмосферу планет солнечной системы толком не знают! До сих пор спорят. А у меня тут открытий на двадцать Галилеев хватит. Я не хвалюсь этим, потому что в данном случае не человек красит место, а место человека. Любой астроном на моем месте сделал бы то же. И работаю я не один. У меня целый штат астрономов... Уж если кто был гениален, так это тот, кто придумал надземную обсерваторию. Да, Кэц. Ему мы этим обязаны.
У отверстия что-то зашевелилось. И я увидел обезьянку, а затем курчавую голову Джона. Крепко запустив пальчики в густую шевелюру негритенка, обезьянка восседала у него на голове.
- Товарищ профессор! Вы еще не завтракали? - сказал Джон.
- Провались! - ответил Тюрин.
Обезьянка визгливо закричала.
- Вот и Микки тоже говорит. Выпейте горячего кофе, - настаивал Джон.
- Сгинь, пропади! Убери свою крикунью.
Обезьянка закричала еще пронзительнее.
- Не уберу, пока не позавтракаете!
- Ну хорошо, хорошо. Вот видишь, уже начал, пью, ем.
Тюрин осторожно притянул к себе баллон и, открыв кран трубки, пососал раз-другой.
Обезьянка и голова Джона скрылись, но через несколько минут вынырнули снова. Так повторялось до тех пор, пока, по мнению Джона, профессор не насытился.
- И это каждый день, - со вздохом сказал Тюрин. - Прямо истязатели. Но и то сказать, без них я совершенно забываю о еде. Астрономия - это, молодой друг мой, такая увлекательная вещь!.. Вы думаете, что астрономия наука? Наука о звездах? Нет. По-настоящему говоря, это мировоззрение. Философия.
"Началось", - с испугом подумал я. И, чтобы ускользнуть от опасной темы, спросил:
- Скажите, пожалуйста, нужен ли биолог при путешествии на Луну?
Тюрин осторожно повернул голову и посмотрел на меня испытующе, недоверчиво.
- А вы что же, о философии и слушать не хотите?
Вспомнив напутствия Крамера, я поспешно ответил:
- Наоборот, я очень интересуюсь философией, но сейчас... осталось мало времени, мне нужно подготовиться. Я хотел бы знать...
Тюрин припал к окуляру телескопа и молчал. Неужто рассердился? Я не знал, как выйти из неловкого положения. Но Тюрин неожиданно заговорил:
- Я никого не имею на Земле. Ни жены, ни детей. В обычном смысле, я одинок. Но мой дом, моя родина - вся Земля и все небо. Моя семья - все трудящиеся мира, такие же славные ребята, как и вы.
От этого внезапного комплимента у меня полегчало на душе.
- Вы думаете, здесь, в этом паучьем углу, я оторвался от Земли; ее интересов? Нет. Мы здесь делаем большое дело. Вам еще предстоит познакомиться со всеми научными разветвлениями Звезды Кэц.
- Кое с чем я уже познакомился в библиотеке. "Солнечные столбы"...
Тюрин вдруг плавно протянул руку, включил аппарат "автоматический секретарь" и продиктовал ему несколько фраз, по-видимому, записывая свои последние наблюдения или мысли. Потом продолжал:
- Я гляжу на небо. И что больше всего поражает мой ум? Вечное движение. Движение - это жизнь. Остановка движения - смерть. Движение - счастье. Связанность, остановка - страдание, несчастье. Счастье в движении - движении тела, мысли. На этом фундаменте можно построить даже мораль. Как вы полагаете?
Наступил критический момент. Я не знал, что ответить.
- Мне кажется, вы правы,
