на передние лапы. Задние были парализованы.
— Кто здесь? — услышал Азорес грубый старческий голос и повернулся.
В тёмном углу сидела старая женщина в лохмотьях. Она смотрела в пустоту невидящими глазами.
«Ну и обстановка!» — подумал Азорес.
— Скажите, будьте добры, здесь ли живёт дон Хургес? — спросил Азорес, приближаясь к старухе.
Усмешка растянула её беззубый рот. Длинный крючковатый нос почти касался острого, поднятого кверху подбородка.
— «Дон», — издеваясь, передразнила она. — Разве доны живут в таких халупах?
— Вы всё-таки не ответили на мой вопрос.
— Нет здесь никакого Хургеса, — сердито прошамкала старуха.
Азорес приуныл.
— Но, возможно, он жил здесь? Вы сами давно живёте в этом доме?
— Семьдесят шесть лет, — ответила старуха.
— И никогда не слышали о Хургесе?
— Может, и слышала. За семьдесят шесть лет о ком не услышишь. Да вы-то кто такой и что вам нужно? — спросила она подозрительно, и ноздри её зашевелились, словно обоняние могло заменить ей зрение.
— У меня письмо к Жуану Хургесу. Очевидно, от его брата, который погиб во время крушения «Левиафана». Письмо было обнаружено в бутылке и благодаря счастливому случаю оказалось в моих руках.
Старуха с интересом прислушивалась. Азорес следил за выражением её лица. Очевидно, она всё-таки знает Хургеса.
— Подойдите ко мне, я вас ощупаю, — неожиданно сказала она после минутного молчания.
Азорес выполнил эту странную просьбу. Старуха старательно ощупала рукав его пиджака, заставила наклониться и быстро провела сухой морщинистой рукой по лицу от лба к подбородку.
Осмотр, очевидно, удовлетворил её. Подумав, она промолвила:
— Да, вы испанец. И вы недавно сюда приехали…
Азорес не мог уразуметь, из чего она сделала такой вывод, однако не отважился спросить об этом.
— Уверяю вас, что я не обманываю и пришёл к вам как друг, — горячо сказал Азорес. Видя, что старуха начинает сдаваться, он рискнул открыть карту, которая могла решить игру в его пользу. — Я корреспондент коммунистической газеты «Барселонский пролетарий».
Эффект превысил его ожидания. Старуха выпрямилась и сурово спросила:
— Вы говорите правду?
Коммунист Азорес горячо и искренне произнёс старинную испанскую клятву, и это произвело должное впечатление. Старуха обратила лицо на звук его голоса и молвила:
— Я вам верю.
Азорес вздохнул с облегчением:
— Дайте мне вашу руку.
Азорес сильно пожал руку старухи.
— Нам надо быть осторожными, очень осторожными, — продолжала она, покачивая головой, — особенно такой слепой бабе, как я. Вокруг шпионы и изменники. Если бы я вовремя отрезала себе язык, Жуан Хургес, возможно, не был бы там, где он теперь.
Старуха скорбно наклонила голову. Очевидно, она уже однажды проговорилась и этим погубила Хургеса.
— Где же он? — спросил Азорес.
— Там, куда вам не добраться, — ответила старуха. Она указала на окно, через которое была видна крыша новой тюрьмы. — Ко мне однажды вот так же пришли и спросили: «Товарищ Хургес у вас проживает?» И я, старая дура, поймалась на слово «товарищ».
Азорес смутился. Обстановка усложняется… Тот, кого он искал, сидит за толстыми стенами тюрьмы…
— Скажите, с ним действительно никак невозможно увидеться?
— Если бы вы были прокурором или начальником тюрьмы, то могли бы видеться с ним ежедневно, — ответила старуха. — А так… — она печально покачала головой.
— Но у него должны же быть друзья! Они могут мне помочь. Вы не знакомы с кем-нибудь из них?
Старуха вновь насторожилась и взглянула на Азореса своими белёсыми невидящими глазами, словно надеялась прочесть замыслы