дом. Я нередко выходил на "крышу-площадку"
этого зеленого небоскреба и разгуливай по листу, любуясь окрестностями.
Некоторые листья покрыты ворсинками в метр длиною и палец толщиною. И я
ходил меж этих ворсинок, как среди степного ковыля.
- А животные, птицы, растения, насекомые? - спросил любопытный Пинч.
- Лес наполнен ими сверх всякой меры. Если бы я сам не видел, трудно
поверить, что сила жизни может быть так велика. Да, Венера - молодая
планета, неистощимо плодородная. Она так полна жизненными соками, что
растения выбиваются из почвы, как нефтяные фонтаны из скважин. Рождение и
смерть сменяют друг друга с необычайной быстротой. Я сам до сих пор
удивляюсь тому, что остался жив среди всех этих опасностей. Почва, травы,
леса буквально кишат живыми существами. В полутьме среди вечного тумана
копошатся гигантские насекомые, гады, беспрерывно пожирая друг друга.
Челюсти работают без отдыха. Это какая-то мясорубка, конвейер жизни и
смерти. В этом лесу приходится забыть о земных масштабах. Наши
удавы-пифоны - не больше здешних ужей. Наши насекомые для Венеры -
поистине микроскопические существа... Однажды мне пришлось спасаться от
муравьев, каждый из которых был больше меня. В другой раз я выдержал
настоящий бой с мухами. И, право же, мне легче было бы справиться с самым
крупным земным орлом. На таракане я мог бы ездить верхом, как на -
гигантской земной черепахе. А птицы! Если бы вы видели бой птиц! Это
похоже на борьбу двух аэропланов-истребителей.
Встретил я и своих старых знакомых - "летучих мышей;?. Они живут на
вершинах деревьев, занимая тысячи гектаров лесной площади.
Невозможно рассказать обо всем, что я видел, и все же я видел только
уголок Венеры, - сказал Блоттон.
- А каких зверей вы считаете самыми опасными? - спросил Ганс.
- Шестируких, - ответил Блоттон. - Я довольно хорошо изучил их жизнь, и
мне приходит в голову, что это уже не животные. Это "люди" Венеры. По
крайней мере высшие по своему развитию существа на планете. И если они
погибнут в борьбе за существование, то только потому, что обладают
непонятным, необычайно крепким сном. Но, быть может, они уничтожат в
процессе эволюции и этот природный недостаток.
- Нас этот недостаток, во всяком случае, спас.
Окончив свой рассказ, Блоттон вылез из шалаша, сел на стул и спустил
ноги. Эллен, похожая на пепельную обезьяну, осторожно переползая по корням
деревьев, приблизилась к нему и, поборов свою гордость и застенчивость,
сказала:
- О Генри! Я так страдала, так беспокоилась за вас, так ждала... Он
равнодушнее обычного посмотрел на нее и ответил:
- И напрасно! То, что хорошо для Земли, плохо для Венеры. И обратно,
Эллен. И обратно. - И он сухо засмеялся.
Маленькая бледнолицая пепельная обезьяна не поняла смысла, но хорошо
поняла тон, каким это было сказано. И она едва не упала в Тихую гавань,
кишащую венерианскими крокодилами и "амебами".
А бывший жених со звериной ловкостью, приобретенной в лесах, помчался
по воздушным корням на берег, где Мэри полоскала в водоеме белье, грубо
оттолкнул Стормера и с улыбкой на изуродованных губах подошел к Мэри.
10. ОСЕННИЕ ДУМЫ
- Осень и на Земле нерадостна, а на Венере она ужасна. Живешь, как под
душем. Брр! На один день двадцать перемен. Знойный ветер сменяется
ледяным, теплый дождь - градом, безветрие - ураганом, и туманы,
бесконечные туманы, - говорил Блоттон, сидя у пещеры.
- На Земле есть где укрыться от осени. Ницца, Алжир, - вздохнула
Делькро.
- На Земле есть деньги, а за деньги можно иметь постоянную весну.
