и энтузиастам индустриализации, заставившим
служить себе машины, которые своими зубьями рвут человеческие существа и
угрожают раздавить своими шестернями современную культуру"!.. Когда
волнение несколько улеглось, леди Хинтон овладела разговором.
- Я недавно пожертвовала двести тысяч фунтов на борьбу с ними, но
этого, конечно, мало. Каждый из нас должен понять, что лучше сейчас, пока
не поздно, добровольно отказаться от части своего имущества, чем потерять
все.
- Я читал о "Ноевом ковчеге" и полагаю, что писатель вполне
своевременно ставит вопрос большой важности, - сказал Генри, наматывая на
палец ленточку с моноклем. - Когда в ряде стран побеждает революция,
побежденные, правда сопротивляясь, сходят со сцены и, как крайнее
средство, ищут спасения в бегстве. Но куда бежать? Есть ли вполне
безопасные страны на земном шаре? Пора подумать об этом.
- Не примите моих слов, - сказал барон, - за преждевременное
капитулянтство, панику, неверие в победу. С восставшими мы будем бороться
всеми мерами не на жизнь, а на смерть. Но успех мне кажется
проблематичным. Уже сейчас мы озабочены тем, в какое дело помещать наши
капиталы, где большая гарантия их безопасности. Однако может наступить
момент - и скорее, чем многим это кажется, - когда придется думать уже не
столько о капиталах, сколько о самих себе.
- И люди будут метаться из стороны в сторону, как в доме, объятом
пламенем, - вновь ожил в Шнирере пророк. - Из страны в страну будут бежать
они и всюду встретят всепожирающее пламя, губительное пламя, неукротимое и
неизбежное, как судьба. И не спасут от него ни стража, ни железные решетки
оград, ни толстые стены. Все погибнет. Все превратится в пепел. И мы
погибнем. - И, вновь перейдя на визгливый крик, Шнирер закончил- - А кто
виноват? Машины! Пролетарии! Они! Еще чашечку чаю, покрепче, если
позволите.
- Стачки начали, революция закончит, - внес реплику банкир.
- Да минет нас чаша сия! - воскликнул епископ и, мгновенно сделав
постное лицо, перекрестился. - Тут действительно пора подумать о
каком-то.., ковчеге, в котором с божьей помощью могли бы укрыться
праведники - цвет нашей цивилизации и культуры. Не сам ли милосердный
господь внушил эту мысль, как во времена Ноевы?
- Построить этакий "Титаник" - "ковчег" современного масштаба,
оборудованный по последнему слову техники? - иронически спросил Генри. -
Ну а дальше? Куда вы на нем направитесь? К южным морям? К необитаемому
острову, затерянному в океане и не нанесенному даже на карту? Чепуха, нет
больше "белых пятен" на карте мира. Нет почти таких островов. А если и
есть, их скоро обнаружат. Постройка "ковчега" и его отплытие не смогут
пройти незамеченными. Нас разыщут, настигнут и раздавят, как червей,
вместе с "ковчегом". Где, наконец, гарантия, что его удастся достроить?
Наступило молчание.
- Неужели нет выхода? - спросила леди Хинтон.
- Почему же нет? Выход есть, и неплохой, как мне кажется, - спокойно
ответил Генри. - Вот вы, господин профессор философии, бранили технику, и
со своей точки зрения вы, конечно, правы. Но эта же техника может дать нам
и выход, открыть путь к спасению. Мы заставим технику оказать нам эту
последнюю услугу, а затем я ничего не имею против, если она будет
уничтожена, к вашему удовольствию, профессор.
Все насторожились, слушая. Генри, довольный произведенным эффектом,
сделал паузу и не спеша продолжал:
- "Ковчег" может спасти не всех принадлежащих к нашему классу и кругу,
а лишь небольшую группу избранных... "Могий спастись да спасется"
