меня. Моя жена..,
разрешилась от бремени. Мальчиком. - И глаза Текера вспыхнули радостью.
- Поздравляю, - беззвучно сказала леди Хинтон. - Принимал врач? У вашей
жены, значит, было два врача. А у меня едва не разыгрался припадок
печени... Врачебная этика, впрочем, всегда была для меня непонятна.
Текер переминался с ноги на ногу. Внутренне он был взбешен, но
сдерживал себя, вспомнив о новорожденном: новые обязанности отца, новая
ответственность...
Задав пациентке несколько вопросов, Текер хотел удалиться. Но у леди
Хинтон уже была наготове женская месть.
- Надеюсь, доктор, вы не откажетесь остаться на файф-о-клок? Соберутся
мои старые друзья, - сказала она с улыбкой гостеприимной хозяйки.
Текер коротко вздохнул, поклонился и уселся на стуле с таким видом,
словно это была горячая жаровня. Наступило молчание.
Чтобы прервать тягостную паузу, пленник коварного гостеприимства
заговорил:
- Я читал в газете: как-то в лондонской экономической школе выступил
знаменитый писатель. Он обратился к слушателям с такой речью:
"Многие из сидящих здесь молодых людей будут убиты, другие удушены
газами, третьи умрут от голода. Надвигается мировая катастрофа.
Цивилизация гибнет, и нет выхода. Остается разве построить ковчег вроде
Ноева..." Леди Хинтон опустила на колени вышивание. Она побледнела, глаза
сверкнули гневом.
- Пощадите нервы вашей пациентки, мистер Текер! Вошел слуга:
- Его сиятельство барон Маршаль де Терлонж и его превосходительство
коммерции советник мистер Стормер.
Неудовольствие сменилось на лице леди Хинтон привычной маской
любезности.
Вошел Маршаль де Терлонж, французский банкир с темным прошлым,
нажившийся на войне и купивший титул барона. Ему было под пятьдесят, но
выглядел он совершенной развалиной. Вместе с ним появился широкоплечий,
крепкий старик с красным лицом мясника. Барон проковылял к креслу,
поцеловал руку хозяйки и, сильно заикаясь, сказал:
- Позвольте, э-э-э.., ппредставить моего ккомпаниона и друга ммистера
Ст... Ст... Ст...
- Стормер! - грохнул толстяк, протягивая вздрогнувшей хозяйке
растопыренные толстые пальцы.
- Его преосвященство епископ! - возвестил лакей.
Вошел епископ Иов Уэллер, полный, здоровый мужчина с породистым румяным
лицом. Его лучистые глаза и сочные губы улыбались.
Следом за епископом показался профессор философии Шнирер. Он недоуменно
огляделся кругом, словно попал не по адресу, улыбнулся, как ребенок,
узнавший знакомые лица, и, протянув обе руки, направился к леди Хинтон.
После взаимных приветствий все уселись за чайный стол. В этот момент у
подъезда проревел гудок автомобиля. Леди Хинтон недовольно поморщилась -
"позже всех является!.." - а Эллен слегка покраснела. Она узнала гудок
блоттоновского авто.
Через две минуты лорд Генри Блоттон уже входил в гостиную, в черном
смокинге, модном жилете и галстуке, сверкая моноклем. Он был надушен,
отлично выбрит.
- Я не опоздал? Здравствуйте, тетя! - так называл он леди Хинтон,
которой приходился отдаленным родственником.
Как только все уселись за стол, леди заговорила на любимую тему о
падении нравов, распущенности молодежи, современных книгах, "которые
нельзя дать в руки благовоспитанной девушке", об отсутствии должного
уважения к авторитетам и старшим.
- Скажите, дорогой барон, - обратилась она к банкиру, - я слышала, вы
приехали к нам выкачивать английское золото? Хотите обмелить наш золотой
бассейн?
Лицо банкира перекосилось.
- Хь.., хь.., хь... Я для этого сслишком ммаломощный насос, леди. Сс..,
таким же успехом я мог бы обмелить Атлантический
