все изоляционные преграды.
В стене грота виднелась черная дверь.
- Войдем сюда, - сказал мистер Бэйли. Он открыл дверь, мы спустились по
отлогому коридору и вошли в другую пещеру. Она была гораздо меньше. Здесь не
было голубого озера. Это был какой-то склад. Вернее, целый городок, где
вместо домов стояли огромные шкафы из того же черного глянцевого материала.
<Улицы" были расположены с прямолинейностью плана американских городов.
Бэйли открыл дверцы одного из шкафов и, выдвинув при помощи механизма ящик,
показал содержимое: там лежали блестящие шарики величиною с грецкий орех. Я
с интересом ждал объяснений.
- Вам должно быть известно, - начал Бэйли, - что один литр воды при
обыкновенной температуре поглощает до семисот литров газа аммиака, а при
нуле градусов количество поглощаемого аммиака увеличивается до тысячи сорока
литров, причем объем воды почти не увеличивается.
Я кивнул головой и ответил:
- Газ размещается в промежутках между частицами воды.
- Вот именно. Промежутки между молекулами газа по отношению к величине
самих молекул громадны. Расположение молекул может быть уподоблено
расположению планет в Солнечной системе - они отстоят друг от друга на
громадных, сравнительно с их размерами, расстояниях. Если вы читали
Фламмариона, то помните, что он говорит о кометах. Комету, состоящую из
разреженных газов и занимающую пространство в сотни тысяч кубических
километров, можно было бы вместить в наперсток, уплотнив эти газы... Так
вот, такие "наперстки" перед вами. Хитроумному Энгельбректу удалось
превратить жидкий воздух в чрезвычайно плотное тело. В одном этом ящике
заключено воздуха больше, чем в огромном озере из жидкого воздуха.
Попробуйте взять один из этих шариков!
Я протянул руку и попытался вынуть шарик, но не мог этого сделать.
- Они все сплавлены вместе, - ответил я. Бэйли рассмеялся.
- Сколько весит один кубический метр обыкновенного комнатного воздуха?
- спросил он меня.
- Около килограмма.
- Килограмм с четвертью. А в этом шарике заключен один кубический
километр воздуха. Не всякая лошадь свезет воз, нагруженный одним таким
шариком.
Я был поражен, и мое изумление доставило мистеру Бэйли большое
удовольствие.
- Да, - повторил он, - Энгельбрект стоит тех денег, которые я плачу
ему. Теперь вы поверите, что переработать все воздушное сырье не такая уж
невозможная вещь. Представляю, какой поднимется в мире переполох, когда люди
начнут задыхаться!
И, протянув руку к сверкающим шарикам, мистер Бэйли сказал с пафосом:
- Отсюда я могу править миром! Меня поразило, что он, сам того не зная,
почти буквально повторил слова пушкинского "Скупого рыцаря".
- "Что не подвластно мне?" - продекламировал я вслух.
И продолжал:
...Как некий демон, Отселе править миром я могу;
Лишь захочу - воздвигнутся чертоги...
...Мне все послушно, я же - ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно сего сознанья...
- Это вы хорошо сказали, - ответил Бэйли, внимательно выслушав меня. -
Я не знал, что вы поэт.
- Это не я сказал, а Пушкин.
- Все равно. Хорошо сказано. Пушкин? Помню. Он подражал нашему Байрону
и нашему Вальтеру Скотту. Но колец нехорош. Мне мало одного сознанья власти.
Я капиталист, коммерсант. Мертвый капитал - это не капитал. Я должен
торговать, и я торгую... Торговец воздухом!.. Ха-ха-ха! Кто бы мог подумать?
- С кем же вы торгуете? - спросил я.
- А с кем я должен торговать? - с неожиданным раздражением воскликнул
мистер Бэйли. - Не с вашими ли наркомторгами?
