не услыхал
слова. Он немой. Почему-то только к старику Бокко он относился доверчиво.
Бокко уговорил его помыться и надеть этот костюм. Но остричь ему волосы и
ногти так и не удалось.
- Он не опасен? - спросила Вивиана, следя за приближающимся к ним
незнакомцем.
- Нет, он очень тихий. Удивительно, что он идет сюда. Вероятно, ваш
костюм, необычный на острове, привлек его внимание.
Дикий человек взошел на палубу, приблизился к сидящим женщинам и стал
внимательно, в упор смотреть в глаза Вивианы. Она не могла выдержать этого
пристального взгляда. Ей стало жутко.
- Идем в каюту, - сказала она Мэгги. И, оставив обезьянам корзину с
апельсинами, на которую те набросились шумной, крикливой гурьбой, Вивиана
спустилась в каюту. Мэгги последовала за ней.
- Какое странное впечатление оставляет этот туземец!.. Да нет, у него
белый цвет кожи и черты лица европейца. Это скорее одичавший человек.
Почему он так странно посмотрел на меня?
Вивиана взволнованно ходила по большой кают-компании.
- Он похож на один из этих погибших кораблей" - продолжала она. -
Может быть, и он" как эти обветшалые развалины, блистал когда-то
молодостью, жил полной жизнью...
- Стоит ли так волноваться! Успокойтесь. Сыграйте мне что-нибудь. Я
так соскучилась по музыке! - предложила Мэгги, желая отвлечь Вивиану.
- Да, это хорошо, я буду играть, - согласилась Вивиана.
Она быстро подошла к роялю, склонив голову, немного подумала и начала
играть патетическую сонату Бетховена.
Вдруг кто-то вошел, и Вивиана, прервав игру, откинулась назад и
увидала перед собой лицо незнакомца. Это лицо с всклокоченными волосами
было страшно. Глаза незнакомца широко раскрылись, он тяжело дышал, нижняя
челюсть судорожно тряслась.
Как вошел он сюда? Мэгги сидела спиной к двери и не слыхала его
шагов, заглушенных музыкой.
Вивиана быстро поднялась, оперлась на рояль и, еле владея собой,
смотрела на незнакомца. А он, не спуская с нее напряженного взгляда,
пытался что-то сказать.
- Бе-бее-ее... ххо..! - Его хриплая речь была похожа на блеяние.
И вдруг, словно забыв о Вивиане, незнакомец, весь согнувшись, раскрыв
длинные скрюченные пальцы, стал жадно осматривать клавиши рояля, - как
коршун, готовый впустить когти в добычу. Дальше произошло нечто еще более
странное и неожиданное. Незнакомец сел за рояль и стал играть.
Это была жуткая музыка, такая же нечленораздельная, как его речь.
Длинные ногти мешали ему играть. Незнакомец нетерпеливо рычал, прерывал на
мгновение игру, отгрызал мешавший ноготь зубами и опять продолжал играть.
И как ни была чудовищна его игра, все же в ней можно было узнать
патетическую сонату Бетховена. Не могло быть сомнения в том, что этот
человек когда-то изучал музыку.
Ошеломленная Вивиана отошла в сторону, опустилась в кресло и стала
слушать. И - удивительное дело - музыка скоро увлекла ее. На ее глазах
совершалось просветление человеческого сознания. Чем больше играл
неизвестный, тем правильнее становилась его игра, тем более четко
выделялись музыкальные фразы. Правда, огрубевшие пальцы и теперь плохо
слушались его, но он все больше овладевал инструментом. И наряду с грубыми
ошибками неповинующихся рук вырывались места необычайной выразительности.
Был обеденный час. Гатлинг, услышав звуки рояля, зашел в каюту
позвать Вивиану и, как вкопанный, остановился у двери. Вивиана сделала
мужу знак, чтобы он не нарушал игры.
Не дождавшись к обеду Гатлингов, в каюту пришли один за другим
Томсон, его ассистенты, Флорес, Людерс и, наконец, Симпкинс. Сыщик был
грустен,
