этих ночных вылазок Слейтон и был замечен китайцем. Но
Слейтон не видел Хао-Женя. Когда же китаец явился ночью с Бокко, чтобы
посмотреть на "тень губернатора", от острого слуха Слейтона не ускользнули
звуки, шорох, шепот, раздавшиеся вдруг среди глубокой ночной тишины. И
Слейтон, из осторожности, не выходил несколько ночей. Вот почему Флорес и
не увидал его.
Слейтон не оставлял мысли вновь завладеть островом. Флорес не казался
ему опасным соперником. Но все же для того, чтобы выступить открыто, нужно
было прежде всего набраться сил. И Слейтон откладывал свое выступление,
пока его рана окончательно не зажила. Когда он, наконец, оправился
совершенно, почувствовал себя вновь здоровым и сильным, то стал обдумывать
план нападения.
План этот не отличался сложностью. Он явится на большой Остров, когда
все будут спать, и направится к резиденции нового губернатора. По всей
вероятности, и дежурные часовые на "Елизавете" будут спать. Если даже
этого и не случится, одно появление "мертвого капитана" должно
парализовать их ужасом. В крайнем случае, можно будет прикончить их, без
шума, морским кортиком... Со спящим Флоресом-Слейтон не сомневался, что
испанец занял его место, - будет легко справиться. А островитяне? У них не
будет оснований возражать, - ведь он только вновь займет свой пост,
вероломно похищенный у него Флоресом.
Однако, когда Слейтон, внимательно наблюдавший за большим Островом из
своего убежища, увидел начатую постройку моста, он изменил свой план:
теперь он сможет захватить в плен всех островитян, когда они перейдут на
новый остров, отрезав им путь возвращения. Еще накануне того дня, когда
была окончена постройка моста, Слейтон в глухую ночь перебрался на большой
Остров, вооруженный ручными гранатами, и спрятался в трюме необитаемого
голландского корвета, стоявшего недалеко от берега. Отсюда он и вышел,
когда увидал, что последний островитянин перебрался на новый остров.
Слейтон быстро подошел к месту, где начинался мост, и, спрятавшись за
толстой мачтой, ожидал возвращения островитян.
Бросив бомбу, он спокойно ожидал, когда Флорес придет в себя.
Слейтон мог убить Флореса на месте, но не хотел осложнять свое
возвращение к власти убийством.
"Пусть это сделают сами островитяне, - подумал он. - Флоресу не уйти
от смерти".
И когда испанец посмотрел расширенными от ужаса глазами в глаза
Слейтона, бывший губернатор спокойно сказал, мерно покачивая в руке вторую
бомбу:
- Если вы не окажете мне полного повиновения и сейчас же не признаете
меня губернатором, я брошу вторую бомбу, и с вами будет покончено.
Флорес колебался. Подумав, он ответил:
- Хорошо. Я согласен, если вы обещаете, что сохраните мне жизнь.
- Вы видите, я уже сохранил вам ее, - ответил Слейтон.
Флореса удивило это непонятное великодушие. В самом деле, разве
Слейтон не мог сейчас же убить его?
Слейтон бросил одну из досок, лежавших на берегу, к краю разрушенной
части моста.
Флорес и все островитяне в полном молчании взошли на Остров.
"Что будет дальше? Кто победит?" - думали островитяне, с ужасом глядя
на Слейтона.
Слейтон рассчитывал на свое необычайное влияние. Его слово всегда
было законом. Перед ним трепетали. И теперь, несмотря на то, что он был
исхудавшим, обросшим всклокоченной бородой, в разорванной рубахе-той
самой, которая была на нем во время бегства Гатлинга, со следами крови, -
он был страшен, еще более страшен, чем раньше. Он видел, какое впечатление
произвел на островитян, и остался этим доволен.
- Арестовать его! - спокойно произнес Слейтон, указывая на Флореса.
