все до одного, на палубе фрегата; палуба на боку
лежавшего корабля спускалась к самой воде - отсюда начинался мост.
- Наши труды увенчались успехом, - сказал Флорес, обращаясь к
островитянам. - С первым лучом солнца мы поднимем на новом острове наш
флаг!
И островитяне двинулись в путь.
Впереди шел Флорес со знаменем, за ним Бокко, ОТара, Людерс, дальше
следовали остальные обитатели Острова.
Вода хлюпала под мостками, доски шатались. Несколько человек упали в
воду и со смехом вскарабкались, опутанные водорослями. Многим понравилось
это неожиданное прибавление к наряду. Островитяне нагибались, вытягивали
длинные коричневые водоросли и украшали себя. Индеец затянул заунывную
военную песню. Перед путниками росла громада океанского парохода. Он лежал
боком, закрывая собою новый остров. Рядом с приподнятой над водой кормой
стоял небольшой баркас, куда и была положена последняя доска моста. Флорес
взошел на баркас. Остров был небольшой - всего около десятка судов. Но
островитян ждало небольшое разочарование: суда эти стояли не вплотную друг
к другу, а на некотором расстоянии. Приходилось и здесь возводить новые
мостки, чтобы соединить эти разбросанные суда в одно целое. Однако решили
не откладывать торжества. Не без труда взобрались островитяне по наклонной
палубе парохода и на его вершине укрепили флаг.
Расположившись на палубе, островитяне с жадностью всматривались в
новые для них формы и очертания. Вероятно, ни одни спектакль не дал
столько наслаждения жителю большого города, сколько дало островитянам
зрелище этих разбитых, искалеченных кораблей. И едва ли не больше всех был
доволен островом Людерс.
- Корвет с одной открытой батареей о двадцати орудиях... Начало
девятнадцатого века. Ого! Голландский парусник, по крайней мере начала
восемнадцатого века. Вот это дедушка! Эк, куда его занесло! А вот и другой
старичок - колесный пароход. Он родился в самом начале девятнадцатого
столетия в Америке и даже в молодости мог плестись со скоростью только
пяти морских миль в час, - пояснял Людерс.
Однако всеобщее внимание приковало жуткое зрелище: на корвете "с
открытой батареей о двадцати орудиях" вся палуба была покрыта скелетами.
Кости, выбеленные солнцем, ослепительно сверкали. На ногах скелетов
кое-где еще сохранились лохмотья, - быть может, последние куски истлевших
сапог. Зато хорошо сохранилось, хоть и проржавело, оружие: пушки, шпаги,
кортики...
Островитяне приутихли. Каждый, в меру своего воображения,
представлял, какие картины ужаса сопровождали гибель этих кораблей.
- Надо будет убрать скелеты, - сказал Флорес. - Здесь достаточно
судов, годных для жилья. Ну что же, на сегодня довольно? Завтра придем,
наведем остальные мостки и осмотрим внутренность кораблей.
Все неохотно стали спускаться. Один из островитян, поскользнувшись,
скатился с палубы и упал в воду. Но он, к удивлению всех, не погрузился, а
остался лежать на поверхности.
- Тут мелко! - закричал он.
Это заинтересовало всех. Островитяне начали ногами исследовать почву.
Оказалось, что под ногами были палубы и обломки затонувших кораблей. При
известной осторожности можно было перебраться с одного корабля на другой.
Островитяне рассыпались по острову, криками выражая свой восторг.
Вдруг из трюма небольшого, сравнительно нового барка послышался
какой-то звериный рев и вслед за тем испуганный крик индейца, зовущего на
помощь. Индеец выскочил из трюма и пустился бежать.
- Там... зверь" страшная обезьяна... горилла...
Все островитяне, как испуганное стадо, собрались в одно место,
теснясь
