беспокойство и
тревогу, что она не знала, как вести дальше разговор. Она тяжело вздохнула
и, сдерживая себя, чтобы не заплакать, сказала:
- Моей дочери нет дома. Она в больнице.
- В больнице? В какой больнице?
Мадам Лоран не стерпела. Она слишком долго оставалась одна со своим
горем и теперь, забыв о всякой осторожности, рассказала своему гостю все:
как ее дочь неожиданно прислала письмо о том, что работа заставляет ее
остаться некоторое время в доме Керна для ухода за тяжелобольными; как
она, мать, делала бесплодные попытки повидаться с дочерью в доме Керна;
как волновалась; как, наконец Керн сообщил ей, что ее дочь заболела
нервным расстройством и отвезена в больницу для душевнобольных.
- Я ненавижу этого Керна, - говорила старушка, вытирая платком слезы.
- Это он довел мою дочь до сумасшествия. Я не знаю, что она видела в доме
Керна и чем занималась, - об этом она даже мне не говорила, - но я знаю
одно, что как только Мари поступила на эту работу, так и начала
нервничать. Я не узнавала ее. Она приходила бледная, взволнованная, она
лишилась аппетита и сна. По ночам ее душили кошмары. Она вскакивала и
говорила сквозь сон, что голова какого-то профессора Доуэля и Керн
преследуют ее... Керн присылает мне по почте заработанную плату дочери,
довольно значительную сумму, присылает до сих пор. Но я не прикасаюсь к
деньгам. Здоровья не приобретешь ни за какие деньги... Я потеряла дочь...
- И старушка залилась слезами.
"Нет, в этом доме не может быть сообщников Керна", - подумал Артур
Доуэль. Он решил больше не скрывать истинной цели своего прихода.
- Сударыня, - сказал он, - я теперь откровенно признаюсь, что имею не
меньше оснований ненавидеть Керна. Мне нужна была ваша дочь, чтобы свести
с Керном кое-какие счеты и... обнаружить его преступления.
Мадам Лоран вскрикнула.
- О, не беспокойтесь, ваша дочь не замешана в этих преступлениях.
- Моя дочь скорее умрет, чем совершит преступление, - гордо ответила
Лоран.
- Я хотел воспользоваться услугами мадемуазель Лоран, но теперь вижу,
что ей самой необходимо оказать услугу. Я имею основания предполагать, что
ваша дочь не сошла с ума, а заключена в сумасшедший дом профессором
Керном.
- Но почему? За что?
- Именно потому, что ваша дочь скорее умрет, чем совершит
преступление, как изволили вы сказать. Очевидно, она была опасна для
Керна.
- Но о каких преступлениях вы говорите?
Артур Доуэль еще недостаточно знал Лоран и опасался ее старушечьей
болтливости, а потому решил не раскрывать всего.
- Керн делал незаконные операции. Будьте добры сказать, в какую
больницу отправлена Керном ваша дочь?
Взволнованная Лоран едва собралась с силами, чтобы продолжать связно
говорить. Прерывая свои слова рыданиями, она ответила:
- Керн долго не хотел мне этого сообщить. К себе в дом он не пускал
меня. Приходилось писать ему письма. Он отвечал уклончиво, старался
успокоить меня и уверить, что моя дочь поправляется и скоро вернется ко
мне. Когда мое терпение истощилось, я написала ему, что напишу на него
жалобу, если он сейчас же не ответит, где моя дочь. И тогда он сообщил
адрес больницы. Она находится в окрестностях Парижа, в Ско. Больница
принадлежит частному врачу Равино. Ох, я ездила туда! Но меня даже не
пустили во двор. Это настоящая тюрьма, обнесенная каменной стеной... "У
нас такие порядки, - ответил мне привратник, - что родных мы никого не
пускаем, хотя бы и родную мать". Я вызвала дежурного врача, но он ответил
мне то же. "Сударыня, - сказал он, - посещение родственниками больных
