свое действие.
Профессор Керн приступил к операции.
Тишина прерывалась только короткими приказаниями Керна, требовавшего
тот или иной хирургический инструмент. От напряжения у Керна даже вздулись
жилы на лбу. Он пустил в ход всю свою блестящую хирургическую технику,
соединяя быстроту с необычайной тщательностью и осторожностью. При всей
своей ненависти к Керну Лоран не могла в эту минуту не восхищаться им. Он
работал как вдохновенный артист. Его ловкие чувствительные пальцы
совершали чудеса.
Операция продолжалась час пятьдесят пять минут.
- Кончено, - наконец сказал Керн выпрямляясь, - отныне Брике
перестала быть головой от тела. Остается только вдунуть ей жизнь:
заставить забиться сердце, возбудить кровообращение. Но с этим я справлюсь
один. Вы можете отдохнуть, мадемуазель Лоран.
- Я еще могу работать, - ответила она.
Несмотря на усталость, ей очень хотелось посмотреть на последний акт
этой необычайной операции. Но Керн, очевидно, не хотел посвящать ее в
тайну оживления. Он еще раз настойчиво предложил ей отдохнуть, и Лоран
повиновалась.
Керн вновь вызвал ее через час. Он выглядел еще более уставшим, но
лицо его выражало глубокое самоудовлетворение.
- Попробуйте пульс, - предложил он Лоран.
Девушка не без внутреннего содрогания взяла за руку Брике; за ту
руку, которая всего три часа тому назад принадлежала холодному трупу. Рука
была уже теплая, и прощупывалось биение пульса. Керн приложил к лицу Брике
зеркало. Поверхность зеркала запотела.
- Дышит. Теперь нужно хорошо спеленать нашу новорожденную. Несколько
дней ей придется пролежать совершенно неподвижно.
Сверх бинтов Керн наложил на шею Брике гипсовый лубок. Все тело было
спеленато, а рот крепко завязан.
- Чтобы она не вздумала говорить, - пояснил Керн. - Первые сутки мы
продержим ее в сонном состоянии, если сердце позволит.
Брике перенесли в комнату, смежную с комнатой Лоран, бережно уложили
в кровать и подвергли электронаркозу.
- Питать мы ее будем искусственно, пока не произойдет сращение швов.
Вам уж придется поухаживать за ней.
Только на третий день Керн позволил Брике "прийти в себя".
Было четыре часа дня. Косой луч солнца прорезал комнату и осветил
лицо Брике. Она легко повела бровями и открыла глаза. Еще смутно
соображая, посмотрела на освещенное окно, потом перевела взгляд на Лоран
и, наконец, опустила глаза вниз. Там уже не было пустоты. Она увидела
слабо колыхавшуюся грудь и тело, - ее тело, прикрытое простыней. Слабая
улыбка осветила ее лицо.
- Не пытайтесь говорить и лежите тихо, - сказала Лоран. - Операция
прошла очень хорошо, и теперь все зависит от того, как вы будете вести
себя. Чем спокойнее вы будете лежать, тем скорее подниметесь на ноги. Пока
мы будем с вами объясняться мимикой. Если вы опустите веки вниз, это будет
означать "да", вверх - "нет". Чувствуете вы где-нибудь боль? Здесь. Шея и
нога. Это пройдет. Хотите вы пить? Есть? - Брике не ощущала голода, но
хотела пить.
Лоран позвонила Керну. Он тотчас пришел из своего кабинета.
- Ну, как себя чувствует новорожденная? - Он осмотрел ее и остался
доволен. - Все благополучно. Терпение, мадемуазель, и вы скоро будете
танцевать. - Он сделал несколько распоряжений и ушел.
Дни "выздоровления" тянулись для Брике очень медленно. Она была
примерной больной: сдерживала свое нетерпение, лежала спокойно и выполняла
все приказания. Настал день, когда ее, наконец, распеленали, но говорить
еще не разрешали.
- Чувствуете ли вы свое тело? - с некоторым волнением спросил Керн.
Брике опустила веки.
- Попробуйте
